Паладин - Страница 102

102

— Я не могу не попрощаться с вами, — произнесла египтянка. — Вот приготовила вам поесть, да и в дорогу кое-что собрала.

Мартин с улыбкой смотрел на Эйрика.

— Ты выглядишь словно эмир.

— Или же десятник в войсках сирийского отряда ашир, — важно подбоченился рыжий. И похлопал Иосифа по плечу. — Это все он. А ведь как жаловался, что поиздержался и остался без средств. Но когда понадобилось, сразу все смог достать. Эх, клянусь своей удачей, эти евреи — славные парни и никогда не оставят единоверца без поддержки.

— Мне еще придется за все расплатиться, — напомнил Иосиф. — Но когда я сказал, что мне с друзьями надо тайно уехать, мои единоверцы не отказались помочь. Это они раздобыли и вооружение воинов-ашир, и прекрасных коней. Родич моего тестя посчитал, что, если меня с груженным пряностями мулом в пути будут охранять сарацинские воины под видом нанятых еврейским купцом стражников, мои тюки останутся больше в сохранности и к нам не так будут приставать дозорные на дорогах.

Джоанна лишь краем уха слушала, о чем они разговаривали. Теодора отвела ее за стену разрушенной часовни и помогла облачиться в одеяние мальчика-слуги, сопровождавшего воинов-ашир: Джоанна натянула широкие шаровары, а поверх рубахи осторожно, чтобы не слезла повязка на заживающей ране, надела легкий набивной доспех из плотного льна и кожаную безрукавку. Дабы побледневшая за время выздоровления кожа англичанки выглядела смуглой, египтянка смазала ее лицо снадобьем из зеленой кожуры грецкого ореха и, затянув волосы высоким узлом, водрузила на голову простой полотняный тюрбан.

Мартин тоже преобразился в сирийца-ашир: на нем были такой же, как у Эйрика, шлем, обвитый чалмой, и блестящий пластинчатый доспех. Саблю он приторочил сбоку. Теодора насурьмила ему брови и обвела краской глаза, сказав при этом, что хорошо, что у них доспехи сирийских воинов: в Сирии за годы Иерусалимского королевства нередко совершались браки между христианами и местными женщинами, так что голубоглазый Мартин вполне может сойти за сирийца-полукровку.

Когда настала минута расставания, все отошли, чтобы дать проститься Теодоре с Эйриком. Египетская христианка неожиданно расплакалась, хотя до этого держалась невозмутимо. Эйрик тоже пустил слезу. Он пообещал, что навестит ее с сыновьями, как только появится возможность. Потом Теодора простилась с остальными. Последней она обняла Джоанну.

— Храни тебя Иисус Христос и все святые.

— Да не оставит тебя Пресвятая Дева Мария.

Они перекрестили друг друга. И неважно, что англичанка перекрестила коптскую женщину всей ладонью слева направо, а та сотворила над ней крестное знамени одним пальцем, как было принято у ее единоверцев.

Глава 13

Если бы после ухода армии крестоносцев люди не возвращались в Иерусалим и если бы в его окрестностях не расположилось большое количество отрядов из самых разных владений султана Салах ад-Дина, то беглецам вряд ли удалось бы миновать все посты и разъезды. Из-за оживленного движения и толчеи на дорогах охранники просто с ног сбивались, опрашивая и проверяя всех путников, и они едва посмотрели на тамгу Иосифа, а уж на сопровождавших его под видом сирийцев-ашир Эйрика, Мартина и их прислужника, юнца в бурой чалме, и вовсе не задержали взгляда. Только один раз попался дотошный страж, подозрительно покосившийся на рослого Эйрика и спросивший, почему это воин из сирийского отряда больше похож на кафира, нежели на правоверного араба.

— Я сириец, клянусь бородой Пророка, — с грозным рычанием ответил Эйрик. — А рыжий, потому что мать зачала меня от латинянина. Или ты удивлен, что такое бывает? Может, еще прикажешь мне спустить штаны, чтобы убедиться, что я обрезан?

При этом Эйрик с такой надменностью вскинул голову в своем островерхом шлеме и выпятил грудь под нарядным казагандом, что простоватого вида копейщик-страж не решился оскорбить подобной проверкой важного воина.

Только на закате, когда они миновали все посты и оказались на достаточном удалении от города, Джоанна осмелилась оглянуться на столь опасный для нее Иерусалим. Святой Град сиял в лучах заката. В мягком свете золотились его укрепления, взмывали ввысь башни и минареты, видны были многочисленные купола и, словно огненный шар, горел золотой Купол скалы. Небо над Иерусалимом казалось ясным и легким, а сам Святой Град выглядел прекрасным, как далекая мечта. Джоанна испустила невольный вздох.

— Тоскуешь по утраченному Иерусалиму? — уловил ее грусть Мартин.

Она виновато улыбнулась.

— Дважды я побывала в Иерусалиме, но так и не смогла помолиться у святой Гробницы. Может, Всевышний счел меня недостойной совершить паломничество, если все так сложилось? Ты вон припадал к святому ложу в кувуклии, а я…

Не договорив, она опять горестно вздохнула.

Мартин тоже посмотрел на оставшийся позади город, залитый золотистым светом.

— Может статься, что ты еще вернешься туда, если душа твоя просит этого.

— Но ведь крестоносцы отступили, а Саладин готовится к новой войне.

Мартин поправил обвивавший его подбородок край чалмы и задумчиво произнес:

— Знаешь, какая мысль пришла мне в голову, когда я имел счастье молиться в храме? Зачастую мы получаем желаемое не так, как видится нам изначально. Порой, чтобы достичь цели, надо не бороться против кого-то, а стремиться к чему-то. Борьба подразумевает нетерпимость, а стремление к цели позволяет находить ответы там, где их, казалось бы, нет. Измени свой взгляд на происходящее, и, возможно, случится так, что ты попадешь в храм святой Гробницы не через войну, поражения и победы, а другим путем.

102