Паладин - Страница 42

Глава 6

Только когда уже перевалило за полдень и в опаленной солнцем каменистой пустыне нечем стало дышать, беглецы позволили себе сделать остановку. Мартин бережно снял с верблюда утомленную Джоанну: лицо ее посерело от усталости и пыли, но дымчато-лиловые глаза сияли, как звезды.

— Со мной все в порядке, милый. Я могла бы ехать и дальше. Главное, чтобы черный Абу Хасан не настиг нас.

При последних словах ее лицо напряглось, улыбка погасла. Мартин знал, что она говорит о том облаченном в черные одежды хаджибе Монреаля, которого он не единожды видел на стоянке караванщиков. По дороге Джоанна поведала, что это был ее самый суровый тюремщик.

— Он не успокоится, пока не найдет наш след, — беспокоилась молодая женщина. — Будь на его месте кто-то другой, я бы так не опасалась.

То, что за ними организуют погоню, не догадывались только их проводники — мальчишки-бедуины эль-тееха, которым эта ночная поездка в темноте казалась всего лишь забавным приключением. Тайком, в ночной тьме покинуть стоянку караванов, нестись во всю прыть по Дороге Царей, а потом съехать с проторенного пути и двигаться по безлюдной каменистой пустыне — разве не забавно? Но постепенно и они стали уставать, даже первые предложили устроить привал, однако Эйрик попросту пригрозил им плеткой, сославшись на слова шейха их племени, повелевшего провести путников в город духов, и юные бедуины больше не привередничали.

Джоанна успела еще на рассвете немного подремать на плече Мартина. А когда рассвело, она с удивлением увидела, что среди ее спасителей едет и знакомый ей ранее еврей Иосиф бен Ашер. Зачем Мартин взял в столь опасную поездку этого неуклюжего иудея? Но если так нужно, она готова забыть о своей нетерпимости к этому племени христопродавцев. И когда Иосиф — единственный, кто отказался ехать на огромных верблюдах и теперь трусил позади их маленького отряда на светло-сером муле, — поравнялся с верблюдом Мартина и Джоанны и протянул им флягу с водой, англичанка даже приветливо ему улыбнулась:

— Шалом алейхем тебе, Иосиф из Никеи.

— Шалом и вам, благородная госпожа.

Во время пути странный тамплиер Ласло двигался на своей рыжей верблюдице немного в стороне — он то отставал и прислушивался, то, наоборот, уезжал вперед и вглядывался в окрестности. Джоанне этот смуглый вертлявый коротышка все еще казался более похожим на типичного сарацина, нежели на гордого рыцаря Храма. Потом она вспомнила, что раньше у Мартина был другой спутник, и она справилась у него про Сабира.

— Он умер, — только и ответил ее рыцарь.

— О, мне так жаль. Помнится, ты ценил Сабира. Да пребудет его душа…

— Не стоит о нем молиться. Его зарубил топором Эйрик, когда Сабир намеревался убить меня. Но это долгая история. Я расскажу тебе ее позже, когда мы будем в безопасности.

Он о многом не хотел ей говорить, даже не спешил рассказать, как вышло, что его направил на спасение сестры маршал де Шампер. Но Джоанна и не настаивала на подробностях. Ведь она так верила Мартину! Как можно не верить тому, кто тебя спас? Она даже не решилась задать ему тот вопрос, который всегда так ее волновал: кто ты на самом деле, Мартин?

Они продолжали ехать, несмотря на жару и усталость. Лишь когда дорога поднялась на возвышенность и за дрожащим жарким маревом впереди показалась высокая темная гряда гор, путники устроили привал в тени нескольких искривленных смоковниц, росших среди каменных валунов.

Глядя с высоты на казавшиеся непреодолимыми горы впереди, мальчишки-проводники повеселели.

— Вади Муса, Вади Муса! — указывали они на них.

— Мы подъезжаем к долине Моисея, — обрадовался Иосиф.

Весть, что они близки к цели, принесла всем облегчение. Как и облегчением было слезть с твердой спины верблюда и растянуться в тени деревьев.

Когда Мартин и Джоанна устроились немного в стороне от остальных, она негромко спросила:

— Как вышло, что ты приехал за мной по поручению моего брата? Вы ведь были врагами!

— Наша вражда уже в прошлом, любовь моя. Мы с маршалом де Шампером все уладили. Но я все расскажу тебе позже…

Да, однажды он поведает ей все, однако не теперь, когда она пережила побег и так утомлена дорогой.

Немного передохнув, Мартин вместе с Иосифом отошел, чтобы переговорить с проводниками о дальнейшем пути, а когда вернулся, то увидел, что Ласло сидит на корточках подле Джоанны и что-то негромко говорит. Приблизившись, Мартин увидел, что Джоанна плачет. Она посмотрела на Мартина сквозь слезы.

— Ты должен был сказать мне о гибели Уильяма!

Он промолчал, но довольно неприветливо взглянул на тамплиера. Не стоило сейчас сообщать Джоанне весть о гибели брата. Но когда он упрекнул в этом Ласло, тот невозмутимо ответил:

— Я не мог ей солгать, когда она меня спросила о маршале, да упокоит Господь его душу.

Он перекрестился, Джоанна последовала его примеру, но Мартин остался недвижим. Те зачатки веры в Бога, какие стали просыпаться в его душе, были скорее сродни восхищению милостями Божьими, но никак не упреками. А именно упрек он видел сейчас и в глазах тамплиера, и в полных слез глазах Джоанны.

Позже, когда они тронулись в путь, Мартин был молчалив, но Джоанна всхлипывала за его спиной, и он еще больше злился на Ласло. Лучше уж не говорить ей ничего ужасного, а только дарить ей радость, оберегать ее, любить… Разве мало она настрадалась, чтобы наваливать на нее новые беды?

Всхлипывания молодой женщины постепенно стали стихать. Она выдержала крутой спуск, крепко держась за Мартина, а когда они двинулись по неширокой извивающейся долине, даже первая обратила внимание на необычное здание с островерхими башенками, будто вырубленное из монолита скалы.