Паладин - Страница 48

Сам Иосиф, после того как они оказались в замке на горе аль-Хабис, сразу поднялся на вершину его донжона, откуда открывался вид на всю Петру. Иосиф по-прежнему считал, что этот заброшенный город — гора Синай, о которой говорится в Пятикнижии, а значит, он постарается определить, где может находиться могила первосвященника Аарона.

Когда Иосиф на другой день, накинув на плечи светлый бедуинский бурнус, отправился на поиски, Эйрик решил пойти тоже.

— Присмотрю за ним, — сказал рыжий, приторачивая у пояса флягу с водой. — Иосиф, конечно, парнишка отчаянный, но уж больно неуклюж. Того и гляди свалится в какую-нибудь расселину.

Ушел из замка крестоносцев и Ласло. Мартин почувствовал облегчение, когда тамплиер удалился: все чаще он замечал, как венгр неодобрительно смотрит на них с Джоанной. Да и с самим Мартином Ласло держался уже не так приветливо, как раньше. Что на него повлияло? Ласло знал, что маршал де Шампер доверил Мартину свою сестру, но теперь тамплиер словно осуждал влюбленных за то, что они все время вместе, что не таятся и не скрывают своей любви. Даже с Джоанной де Ринель Ласло вел себя сдержанно, а когда украдкой смотрел на нее, его лицо хмурилось.

Молодая женщина тоже обратила на это внимание.

— Почему он так суров со мной?

— Он тамплиер, — только и сказал Мартин, привлекая ее к себе. — Суровый рыцарь Храма, давший обет безбрачия. Он живет в воздержании, поэтому его и смущает, что подле него кто-то так открыто осмеливается любить. Но на самом деле Ласло славный парень, и я вполне могу положиться на него. Так что не думай о нем, моя радость.

Она и не собиралась. О чем же ей было думать, как не о возлюбленном, который разыскал и спас ее, когда все остальные забыли о ее существовании и она осталась наложницей и рабыней в гареме аль-Адиля. Но теперь Джоанна была так счастлива, что ей хотелось все время смеяться и петь, хотелось быть рядом с Мартином, ласкать его, любить, отдаваться ему до полного самозабвения.

Пустой замок казался им надежным укрытием для любви. В его толстых стенах не ощущалось жары, здесь можно было найти укромное местечко, где они оставались совсем одни, далеко от окружающего мира и осуждающих взглядов. И только ближе к вечеру влюбленные спускались с горы, неспешно гуляли среди розовых колоннад и разрушенных храмов, целовались на ветру под великолепными арками, пробирались в оставленные жителями дома, рассматривали фасады роскошных дворцов. Однако еще больше влюбленным понравились небольшие пещеры, где каменные стены были словно расцвечены яркими полосами слоистого камня — оранжевого, красного, золотистого, даже фиолетового. Это была такая красота!

— Знаешь, я бы хотел остаться тут с тобой навсегда, — как-то сказал Мартин, когда они стояли у выхода из одной такой разноцветной пещеры и наблюдали, как снаружи, мимо плоских красных и розовых дворцов проносится песчаный смерч. Казалось, будто кто-то перебирает пылевыми лапами среди камней — суеверный Эйрик наверняка бы стал уверять, что это пробежал местный джинн.

Джоанна искоса посмотрела на Мартина.

— Нет, я этого не хочу. Ведь есть еще наша Хильда!

— Мы обязательно найдем ее, — ответил Мартин, отбросив упавшие на глаза любимой пряди. — Ведь это наш человечек, которому мы дали жизнь. Мы поедем за ней, мы будем растить ее вместе.

Джоанне были приятны эти слова, только где-то глубоко в душе шевельнулась отдаленная тревога. Ведь это тут, в этом призрачном заброшенном городе, ничто и никто не мешал им оставаться парой. Они, словно две мушки в янтаре, застыли в этих солнечных днях посреди розового города. Однако рано или поздно им придется уехать, вернуться в привычный для Джоанны мир — и кем там будет для нее Мартин? Как она объяснит окружающим, кто этот спасший ее рыцарь, на которого так похожа ее дочь? Но зачем думать об этом сейчас, когда они вдвоем, когда от любовного головокружения и жажды друг друга они вновь и вновь сплетаются в объятиях, когда ласки доводят их до исступления, принося огромное счастье, такое бешеное и острое, что хочется кричать и смеяться от переполняющих душу чувств!

За несколько дней в Петре Джоанна заметно загорела. Она кутала голову и лицо до самых глаз в легкий светлый шарф, но все равно ее сливочно-белая кожа покраснела, а потом приобрела смуглый оттенок.

— Ну вот, теперь я выгляжу как бедуинка, — сокрушалась она. — Зато понимаю, отчего мусульманки прячут лицо за чадрой. Пыль, солнце, горячий ветер, несущий песок, — все это вынуждает их ходить укутанными до самых глаз. Ха, а мой евнух Фазиль уверял, что женщине необходимо прятать лицо, чтобы выглядеть более загадочной и желанной. Он считает, что женщина, которую можно рассмотреть, не так интересна, как та, которая что-то скрывает. Фазиль был довольно занятный человек. Что-то теперь его ждет после моего исчезновения?

Мартина удивило, что Джоанну волнует судьба ее слуг, оставшихся в Монреале. Англичанка поясняла: за полгода ее пленения она невольно сблизилась с людьми, с которыми проводила столько времени. Евнух Фазиль порой даже заступался за нее перед злобным Абу Хасаном, а Даниэла… Ну, эта ворчливая армянка не пропадет: она завела шашни с замковым поваром, так что, возможно, и останется с ним. Если ее не накажет, как и всех остальных, жестокосердный Абу Хасан.

Джоанна, вздыхая, клала голову на колени Мартина, а он гладил ее волосы и думал, какая она у него чудесная. Они укрылись в тени огромного полуразрушенного храма, уже вечерело, спадала жара, и им следовало возвращаться в замок на горе аль-Хабис. Но оба не спешили. Тревожили ли их суровые взгляды тамплиера Ласло? Скабрезные шутки Эйрика? Или тихая грусть, с какой порой смотрел на них Иосиф? Они предпочитали не обсуждать это.