Паладин - Страница 20

Ричард по своему обыкновению разгорячился, но маленькая королева Беренгария успела поймать его руку, прижалась к ней щекой.

— Успокойтесь, Ричард! Я с вами. Я не оставлю вас и буду молиться за наше дело со всем пылом моей души…

— Если бы мне нужно было только это, — вырвал у нее руку король.

Он встал, прошелся по террасе. Откуда-то издалека послышался одинокий крик муэдзина, а потом зазвучал и колокольный звон — окончилась ранняя служба. У Ричарда еще есть время принять решение, прежде чем в полдень отзвонят час шестой. Но обычно ни в чем не сомневающийся, не колеблющийся король Львиное Сердце еще так и не принял никакого решения. Поэтому и чувствовал такое отчаяние…

— Беренгария! — Рослый Ричард вдруг кинулся к ней, припал головой к ее коленям. — Королева моя, жена! Мы — короли огромной державы, но мы и паладины… И если я останусь в Святой земле… Конрад убит, у похода нет главы. И вожди нашего воинства просят меня остаться и вести их на Иерусалим.

— О, это такая честь, Ричард! Вы рождены для этого! — воодушевленно воскликнула Беренгария.

Он выпрямился. Оставаясь на коленях подле восседавшей на скамье Беренгарии, он смотрел ей прямо в глаза.

— Беренгария, я король. Я правитель, а в моих землях назревает заговор. Моя мать, которая некогда сама несла крест в походе, умоляет меня вернуться. Ибо иначе я могу лишиться королевства. Это мой долг! Кроме того, никто не знает, удастся ли нам вернуть христианам Гроб Господень, а королевство я могу потерять уже сейчас!

Сжимавшая руки Ричарда Беренгария резко отпустила их, почти отбросила. Ее обычно кроткие глаза сердито полыхнули.

— Мне стыдно слышать от вас столь малодушные речи, Ричард! Как вы можете сомневаться, что отвоюете Иерусалим, когда вас об этом просят… умоляют тысячи людей, взявших крест ради борьбы с неверными. И это вы, самый прославленный паладин!

Она резко встала:

— Да будет вам известно, что до того, как королева Элеонора приехала сватать меня в Наварру, я вообще не помышляла о браке. Я хотела остаться в монастыре одной из невест Христовых, и это было моим самым страстным желанием. Но когда сказали, что мне предстоит стать супругой и соратницей короля-крестоносца, поднявшего весь мир на борьбу с султаном, осквернившим наши самые ценные святыни… Поверьте, я не раздумывала ни единого мига. И я готова была претерпеть все трудности похода, готова была служить вам, выполнять ваши прихоти… даже смириться с вашим попранием моих супружеских прав… Но вот теперь вы говорите о своих владениях и больше не помышляете о славе освободителя Гроба Господнего…

— Беренгария, я думал, вы меня выслушаете и поймете, — раздраженно произнес Ричард и поднялся. — Моим землям в Европе угрожают война и разорение, моя мать не стала бы беспокоить меня по пустякам, однако она умоляет меня поспешить домой…

— И я умоляю вас, Ричард! Умоляю остаться.

Голос маленькой королевы неожиданно набрал силу:

— Как вы могли подумать о том, чтобы отказаться от похода?! Вам угрожают в ваших европейских владениях? Но это только угроза. Никто еще не развязал там войны, а Папа пока не поддержал ваших соперников. Вы же переживаете о том, что еще не случилось! Но даже если подобное произойдет… Что вам до этого, когда вы король-крестоносец, давший обет Господу освободить Святой Град.

Ричард медленно поднял на нее глаза. Лицо его побледнело, скулы напряглись.

— Таков ваш совет? Не думать о своих владениях, оставить их на произвол судьбы…

— На волю Господню!

Она взмахнула руками столь резко, что длинные широкие рукава ее блио взлетели и опали, как крылья птицы.

— А какого совета вы ждали, Ричард? Вы сказали, что будете говорить со мной как со своей королевой. Что вы хотите от меня? Хотите, я поеду с вами на войну? Хотите, облачусь в доспехи и буду молиться во время каждой вашей битвы даже под градом сарацинских стрел. А хотите…

— Довольно, — остановил ее Ричард. — Я понял, что вы желаете. Я пытаюсь вам объяснить, к чему меня обязывает долг короля и правителя, но вы глухи к моим словам, как жена Лота.

Он сказал это, едва сдерживая гнев. Да, королева абсолютно его не понимала. Она была его женой… но он был бы глупцом, если бы надеялся найти в ней хоть крупицу того разума государыни и советчицы, какой была его мать.

Чуткая от природы Беренгария сразу уловила раздражение в его голосе. На ее глаза тут же навернулись слезы.

— О, Ричард… Неужели вы хотели бы, чтобы я отправилась в далекую, чуждую мне Англию и стала там бороться с Джоном и Филиппом?

Ричарду это показалось даже забавным. Несостоявшаяся монахиня Беренгария Наваррская и столь коварные противники, как Филипп и Джон.

— О нет, госпожа моего сердца, — произнес он негромко. — В далекой и чуждой для вас Англии уже есть женщина, которая с этим справляется куда лучше, чем могли бы вы.

Беренгария поникла, понимая, что он говорит о мудрой Элеоноре Аквитанской. Конечно, куда ей до этой правительницы, прозванной подданными Золотой Орлицей. И Ричард это понимает, он даже не смотрит более на нее, он разгневан. Но — о Небо! — неужели он желает, чтобы она отговорила его от похода? Немыслимо!

— Ричард, святая война за Иерусалим важнее всего, важнее вашего трона в Англии, — начала Беренгария и оглянулась. Ричарда рядом не было. Она была так потрясена его намерением оставить крестовый поход, что не заметила, когда король ушел.

Ричард пожалел, что открылся в своих сомнениях перед женой. Хотя чего он от нее ждал? Совета и поддержки, какие привык получать от матери? Или думал, что она и впрямь поедет в Европу, к Папе, чтобы просить за него? Такая крошка сама нуждается в защите, ибо она ни на что не способна. И зря он так громко разговаривал с ней… а она с ним. Но как же она уверена, что все его дела в Европе ничто по сравнению с Иерусалимом. Иерусалимом, воюя за который он может лишиться своего положения, стать изгоем в собственных владениях.