Паладин - Страница 57

Один из костров горел неподалеку от темной громады башни Бетнобля. Там на телегах или просто на земле, расстелив попоны, сидели рыцари из ближайшего окружения короля Ричарда — молодой граф Лестер, француз Роббэр де Бретейль, англичанин Хью де Невил, анжуец Рауль де Молеон, Андре де Шовиньи из графства Мэн и несколько других, кто из уважения и любви к Ричарду готов был идти за ним куда угодно.

— Наш Львиное Сердце нынче совсем не в духе? — спросил Хью де Невил, протягивая обескураженному Адаму вино.

— Как и все последние дни, — ответил тот, одним глотком осушив чашу.

— Он стал таким после очередного совета, — вздохнул де Бретейль. — И, признаться, я порой не понимаю, отчего он тянет с началом штурма? А ведь как решительно повел нас, как хорошо и без потерь мы пришли сюда. Ну ничего, начнем осаду Иерусалима, и ему сразу полегчает.

— А ты видел Святой Град, Бретейль? — криво усмехнулся в курчавую белокурую бороду Рауль де Молеон. Анжуец оттачивал клинок меча точильным камнем, и этот лязгающий звук странно контрастировал с его спокойным голосом. — Видел ли ты окружающие его огромные двойные стены, глубокие, утыканные шипами рвы, видел, что вокруг града не осталось ни единого дерева, холма или укрытия, где мы могли бы защититься от стрел, пущенных со стен Иерусалима? А источники с водой? Местность там пустынная — где мы будем брать воду для войска?

— Ну знаешь, Рауль, с такими мыслями тебе нечего делать в окружении Львиного Сердца, — заметил красавчик граф Лестер, тряхнув длинными русыми кудрями. — Клянусь гербом предков, если уж мы пришли сюда, то лучше что-то начать, а не маяться от жары в полдень или напиваться соком винной лозы к полуночи.

— Напиваться не стоит, — заметил, поправляя пояс с мечом, Хью де Невил. — Пойду-ка я лучше проверю посты вокруг лагеря.

— Сарацины в последнее время не осмеливаются нападать, — бросил жгучий брюнет Андре де Шовиньи, рыцарь, казавшийся толстым и объемным, но на деле его мелкокольчатая кольчуга покрывала только литые мышцы, и в бою он был скор и подвижен не хуже любого другого. — Да и лагерь мы укрепили знатно, — добавил он со значением.

Действительно, за прошедшие недели вокруг башни замка Бетнобль крестоносцы окопались по всем правилам военной тактики: их раскинувшийся по всей цепи окрестных холмов лагерь был обнесен рвами и высоким частоколом. Казалось, они были в безопасности…

— Сарацин никогда не стоит недооценивать, — поднявшись со своего места, сказал граф Лестер, тоже решивший проверить, как несут охрану стражи у частоколов. Но, уже повернувшись, чтобы уйти, он задержался и обратился к Адаму Телуорту: — Адам, я слышал, что к нашему Ричарду сегодня намеревается прийти магистр ордена госпитальеров. Знаешь зачем?

— Гарнье де Неблус вроде как говорил о некоем святом отшельнике-предсказателе.

— О предсказателе? — прозвучало сразу несколько удивленных голосов.

Адам отступил.

— Я ничего точно не знаю, просто слышал обрывки разговора с посланцем Гарнье.

Но об этом упомянутом предсказателе размышлял и Ричард, когда проходил по стану крестоносцев. Когда магистр госпитальеров поведал ему об этом отшельнике, Ричард был удивлен: откуда тут, в краю, где уже прочно засели сарацины, возьмется человек его веры, да еще и святой? На это Гарнье ответил:

— Коран учит, что не следует убивать священников другой веры. А упомянутый мною отец Маврикий действительно необычный человек. Это даже почитатели Мухаммада признают. Святой отшельник и правда умеет предсказывать будущее. Я сам порой в этом убеждался… И думаю, что настало время вам с ним встретиться.

— Давно надо было, — рыкнул Ричард. — Какого дьявола вы так долго тянули?

— Святой Маврикий мало кого соглашается принять. И еще реже приглашает к себе. Но на днях он прислал ко мне своего слугу-послушника с сообщением, что хочет переговорить с английским королем.

«И теперь я, будто невежественный деревенский простак, готов идти к какому-то полубезумному фанатику», — думал Ричард, проходя между палаток и телег, мимо коновязей и стоек с оружием.

Ночь была теплой, и если Ричард и кутался в накидку, то только из желания остаться незамеченным. Но тщетно — его узнавали. Крестоносцам уже было известно, что их великий предводитель имеет привычку пройтись по лагерю, а его рослую статную фигуру они давно научились узнавать. Но радовались ли они ему, как ранее? Ведь, что бы ни решалось на совете, для простых крестоносцев вся ответственность лежала на главе похода — Ричарде Львиное Сердце.

Обычно простые воины устраивались стряпать у костров. Над огнем на перекладинах, опиравшихся на скрещенные копья, воткнутые острием в землю, подвешивали котлы, и так получались треножники, на которых готовилась пища. Здесь же забивали быков, баранов, овец, мясо которых разделывали на большие куски и жарили, насадив на длинные вертела. По крайней мере люди не голодали: Обри де Ринель справлялся с задачей поставки продовольствия, и от Яффы до Бетнобля по Дороге Паломников то и дело гнали целые стада, да и окрестные жители уже не бросали свои жилища при приближении войска, так что было откуда пополнить провиант.

У одного из костров узнали проходившего мимо короля Англии. Он услышал, как кто-то громко сказал на французском:

— Выпьем же за главу нашего похода — за короля Ричарда Львиное Сердце! И за отвагу, какая когда-то жила в этом сердце.

Слова хлестнули, будто кнутом. Они упрекали его в нерешительности! Едва ли не в трусости!